Признаки неоготики в архитектуре

Неоготика в архитектуре Европы и России

Неоготика в архитектуре. Церковь Александра Невского в Петергофе (1831-1834 гг., арх. К. Ф. Шинкель).

Земляничный холм писателя Уолпола Хораса. Архитектор Джон Чьют (John Chute) и чертежник Ричард Бентли (Richard Bentley)1747-1770 гг.

Усадьба Фонтхилл-эби (Fonthill Abbey) до разрушения.

Постепенно архитекторы выработали универсальный подход к неоготическому стилю, в котором начали строить церкви, ратуши, вокзалы и другие общественные здания разного назначения. Появилась неоготика в архитектуре домов английских аристократов. В середине 19 века неоготика была официально признана правительством Англии как национальный стиль. С 1870-х в Англии появились теоретические работы по истории неоготики. В правление королевы Виктории в этом стиле были застроены поселения метрополий и колоний. Были построены неоготические университеты Британии и Америки. После того, как Британский парламент сгорел в пожаре, архитекторами Огастесом Пьюджином и Чарльзом Барри в 1834 году был выстроен Вестминстерский дворец – яркий пример неоготической архитектуры. Архитектурная и строительная школа англичан заняла ведущие позиции в Европе, предлагая использовать новые инженерные достижения в строительстве зданий в неоготическом стиле.

Неоготика в архитектуре Европы и России

Замок Нойшванштайн (Schloß Neuschwanstein) построен в честь легендарного рыцаря Лоэнгрина, кумира короля Людвига II (1845–1886 гг.). Замок находится в 1,5 км от замка Хоэншвангау на месте разрушенной древней сторожевой башни. Первый камень основного здания – Паласа – был заложен в 1869 г. Планы и чертежи Нойшванштайна разработали архитекторы Эдуард Ридель и Георг Дольман с участием мюнхенского театрального художника Кристиана Янка. Строительство велось 17 лет.

Замок Нойшванштайн (Schloß Neuschwanstein) недалеко от замка Хоэншвангау 1845–1886 гг.

Во второй половине 18 века неоготика в архитектуре распространяется в России. На российских зодчих оказало большое влияние творчество английских архитекторов. А к 19 веку выделилось два направления неоготики в архитектуре России. Одно из них выразилось в строительстве католических церквей и при этом зодчие воспроизводили формы средневековой архитектуры с большой точностью. В основном это направление было развито в западных областях России, где проживало большинство католиков. Фасады сооружений в стиле новой готики отличались большим разнообразием: встречались однобашенные, двухбашенные фасады и фасады с пинаклями, а также без башен или со шпилями.

Ярким примером неоготики в архитектуре России является костел Непорочного зачатия девы Марии в Москве (1901-1917 гг.). Храм представляет собой крестовидную псевдобазилику. Считается, что прообразом фасада костела послужил фасад собора в Вестминстерском аббатстве, а крыша создавалась по подобию Миланского кафедрального собора. Стрельчатые окна украшены витражами.

Собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии. Москва. 1901-1917гг. Арх. Ф.И. Богданович.

В неоготическом стиле возводились не только храмовые сооружения для католиков, вторым направлением архитектуры этого стиля стали частные и доходные дома. Отражение возродившейся моды на готику было заметно и в российских имениях: в Гатчине, Павловске, Шувалове. Неоготика в архитектуре доходных домов подчеркивалась роскошными парадными подъездами, стрельчатыми оконными проемами, декорированными фронтонами, шпилями и башнями. Примером может служить «Замок Ричарда Львиное Сердце» (1902-1904 гг.), созданного по заказу киевского промышленника Дмитрия Орлова (в этот период Украина входила в состав Российской Империи).

Особняк З.Г. Морозовой (1893-1898 гг.), арх. Ф.О. Шехтель. В оформлении особняка использованы элементы готической и мавританской архитектуры, что напоминает готические строения Испании.

В каждой стране развивалось собственное направление неоготики в архитектуре. Этот стиль в разных странах отражал местную культуру, исторический опыт общества. Неоготика выражалась либо в копировании элементов известных готических сооружений или их элементов, либо в ее эклектическом проявлении, интерпретирующем средневековые формы, сочетающиеся с другими стилями.

Источник

Неоготический стиль

Неого́тика («новая готика») — наиболее распространённое направление в архитектуре эпохи эклектики, или историзма, возрождавшее формы и (в ряде случаев) конструктивные особенности средневековой готики. Возникло в Англии в 40-е годы XVIII века. Развивалось во многом параллельно с медиевистикой и поддерживалось ей. В отличие от национальных направлений эклектики (таких, как псевдорусский или неомавританский стили) неоготика была востребована по всему миру: именно в этом стиле строились католические соборы в Нью-Йорке и Мельбурне, Сан-Паулу и Калькутте, Маниле и Гуаньчжоу, Рыбинске и Киеве.

В XIX веке англичане, французы и немцы оспаривали друг у друга право считаться родоначальниками готики, однако пальму первенства в возрождении интереса к средневековой архитектуре единодушно отдают Великобритании. В викторианскую эпоху Британская империя как в метрополии, так и в колониях вела огромное по размаху и функциональному разнообразию строительство в неоготическом стиле, плодами которого стали такие общеизвестные сооружения, как «Биг Бэн» и Тауэрский мост.

В России востребованность неоготики была ограничена придворными кругами и католическими общинами крупных городов, которые строили архитектурные капризы и костёлы, соответственно. В русскоязычной литературе для обозначения сдобренной национальными элементами неоготики употребляется термин «псевдоготика», так как подлинной готики на территории Древней Руси не существовало.

Содержание

Истоки

Подобно тому, как эпоха Просвещения воплотилась в формах архитектурного классицизма, неоготика отразила ностальгические устремления и индивидуалистические ценности пришедшей ей на смену эпохи романтизма. Интерес к средневековью, и особенно к средневековым руинам, в Англии пробудился ещё в середине XVIII века. Своего наивысшего воплощения он достиг в романах и балладах Вальтер Скотта, а также в специфическом жанре «готического романа». Подробнее о литературных аспектах неоготики см. Готическое направление в искусстве Нового времени.

«Римской» эстетике классицизма уже в конце XIX века патриотически и националистически настроенные романтики стали противопоставлять художественные вкусы «варварской», германско-кельтской Европы. В своём роде это было противопоставление разума и чувств, рационализма и иррационализма. Эта несовместимость римской эстетики и эстетики «варварской», то есть не римской, вызвала к жизни само название «готики». Как известно, название «готический» возникло в эпоху Ренессанса для обозначения архитектурного стиля, противоположенного в своей эстетике рациональному римскому строю. Готы, разрушившие Древний Рим, были для деятелей Ренессанса воплощением всего «варварского», что и определило выбор названия «варварского», не римского архитектурного стиля.

Возвращаясь к древнеримским идеалам, Ренессанс упорно видел во всем неримском печать «варварства», хотя с инженерной точки зрения готические соборы, несомненно, представляли большой шаг вперёд по сравнению с романскими соборами. Поэтому на рубеже XIX века, когда вслед за крахом Французской революции по Европе прокатилась волна разочарования классицистическим рационализмом и идеалами Просвещения, востребованной оказалась естественная (в руссоистском понимании), «природная» архитектура, предположительно сохранившая под покровом христианской догматики дух Европы, существовавшей до прихода на север Европы римлян.

Распространению неоготики в Европе способствовали сочинения писателей-романтиков. Шатобриан посвятил немало вдохновенных страниц готическим руинам, доказывая, что именно средневековое храмовое зодчество наиболее полным образом запечатлело «гений христианства». Местом действия и главным героем первого исторического романа на французском языке является готическое сооружение — Собор Парижской Богоматери. В викторианской Англии Джон Рёскин взволнованной, цветистой прозой обосновывал «нравственное превосходство» готики над прочими архитектурными стилями. Для него «центральным зданием мира» являлся Дворец дожей в Венеции, а наиболее совершенным из всех стилей — итальянская готика. Взгляды Рёскина разделяли художники-прерафаэлиты, черпавшие вдохновение в искусстве средних веков.

В англоязычной литературе неоготику называют «воскрешённой готикой» (Gothic Revival). Сравнительно недавно историки искусства стали задаваться вопросом, насколько правильно вообще говорить о воскрешении средневекового искусства в XIX веке, учитывая, что традиция готического зодчества в отдельных уголках Европы продолжала развиваться на протяжении XVII и XVIII вв. Более того, такие «продвинутые» архитекторы эпохи барокко, как Карло Райнальди в Риме, Гварино Гварини в Турине и Ян Блажей Сантини в Праге, питали глубокий интерес к т. н. «готическому ордеру архитектуры» и при достройке старинных монастырей умело воспроизводили готические своды. В интересах ансамблевости к готике прибегали и английские зодчие XVII века, напр., Кристофер Рен, построивший в оксфордском колледже Крайст Чёрч знаменитую «башню Тома».

Ранняя британская неоготика

Хорас Уолпол, автор первого готического романа, не только поместил его действие в средневековом замке Отранто, но и пожелал иметь нечто подобное в качестве загородной виллы. В 1748 году он приобрёл поместье Строберри-хилл под Лондоном с тем, чтобы придать его интерьерам вид макабрической старины. Часть поместья, впрочем, была оформлена в стиле рококо, и такое соседство создавало готическим интерьерам усадебного дома репутацию вычурного архитектурного каприза наподобие более раннего увлечения «китайщиной». Примеру Уолпола последовали и другие аристократы, в частности, герцог Аргайл, стилизовавший под средневековый замок своё шотландское поместье Инверари; в разработке проекта принимал участие брат Роберта Адама, Уильям.

Подлинный расцвет английской готики наступает в конце XVIII века в связи с разочарованием англичан во французских идеалах и поисками национального архитектурного стиля. Сын лондонского мэра, Уильям Бекфорд, в 1795 году начал в Уилтшире строительство внушительного поместья Фонтхилл-эбби с восьмиугольной 90-метровой башней, которая трижды обрушивалась за 30 лет. Усадьба Бекфорда произвела неизгладимое впечатление на современников, и слава о ней облетела всю Европу. Вскоре после смерти владельца башня в очередной раз обвалилась, и здание было снесено. Его непростая строительная история свидетельствует о несовершенном понимании архитекторами начала XIX века конструктивных особенностей средневековой готики.

Фонтхилл-эбби подводит черту под периодом, когда неоготика была лишь данью моде со стороны узкого круга аристократов, а элементы готического декора (как, например, стрельчатые арки) наносились на палладианские по сути здания вопреки структурной логике. Зодчие эпохи Регентства обращали пристальное внимание на архитектуру английских готических соборов. Освоение полученных знаний позволило мастерам викторианской эпохи превратить неоготику в универсальный архитектурный стиль, в котором возводились не только церкви, но и здания самой разной функциональной направленности — ратуши, университеты, школы и вокзалы. В этом т. н. «викторианском стиле» застраивались в XIX веке целые города.

Викторианская неоготика

Неоготика была «официально» признана национальным стилем викторианской Англии, когда после разрушительного пожара здание Британского парламента было в 1834 г. поручено отстроить известному знатоку и энтузиасту неоготики, Огастесу Пьюджину. Возведённый Пьюджином в содружестве с Чарльзом Барри новый Вестминстерский дворец стал визитной карточкой стиля. Вслед за резиденцией парламента неоготический облик стали приобретать Королевский судный двор и другие общественные здания, ратуши, вокзалы, мосты и даже скульптурные мемориалы, как, напр., Мемориал принца Альберта. В 1870-е гг. обилие неоготических построек в Британии уже позволяло публиковать увесистые обзоры по истории этого стиля.

Победное шествие неоготики по колониям Британской империи раскидало здания в этом стиле по всему Земному шару. Неоготическими храмами, в частности, изобилуют Австралия и Новая Зеландия. В США отношение к неоготике поначалу было настороженным, отчасти по причине сохранявшегося антагонизма с прежней метрополией, а отчасти потому, что Томас Джефферсон и другие отцы-основатели считали наиболее подходящей архитектурой для республики-наследницы античных идеалов свободы не готику, а палладианство и неогрек. Нью-йоркская церковь Троицы (1846) свидетельствует о том, что в половине XIX века американцы ещё только начинали осваивать язык неоготики. Гораздо более уверенно исполнен в подражание храмам средневековой Европы католический собор Святого Патрика в том же городе (1858-78).

Во II-й половине XIX века Общество искусств и ремесел и Общество в защиту древних зданий, возглавляемые видным прерафаэлитом Уильямом Моррисом, поставили на повестку дня вопросы о возрождении свойственной средневековью целостности художественного восприятия. Моррис и его сторонники стремились воскресить не только и не столько внешний вид средневековых зданий, сколько их любовное наполнение предметами декоративно-прикладного искусства ручной работы («Красный дом» Морриса, 1859). Как раз этого единства и не хватало крупным викторианским проектам вроде вокзалов и торговых центров: «колпак» из дробного готического декора, как правило, надевался на современные стальные конструкции. За средневековым фасадом часто скрывалась ультрасовременная «начинка» из продуктов промышленной революции, причём этот диссонанс характеризует период эклектизма не только в Англии (ср. перекрытия В. Г. Шухова в московском ГУМе).

Неоготика в Центральной Европе

Раньше, чем в других странах континентальной Европы, неоготику «распробовали» англоманы в различных государствах, составивших впоследствии Германию. Князь крошечного Анхальт-Дессау повелел в качестве каприза построить в своём «парковом королевстве» близ Вёрлица готический домик и церковь. Ещё раньше, при строительстве Потсдама, прусский король Фридрих II распорядился придать монументальный средневековый облик Науэнским воротам (1755). Однако, как и в Британии, эти примеры немецкой неоготики XVIII века единичны.

Всплеск немецкого национального чувства в период романтизма и особенно после революции 1848—1849 годов вылился в движение, направленное на завершение «долгостроев» средневековья и, в первую очередь, Кёльнского собора — одного из самых масштабно задуманных зданий средних веков. В 1880 году, когда строительство собора завершилось, при высоте в 157 метров он стал самым высоким зданием мира. Через несколько лет его рекорд побила другая достроенная церковь — 161-метровый Ульмский собор. Несколько раньше был очищен от позднейших наслоений важнейший памятник баварской готики — собор в Регенсбурге.

По примеру англичан немецкие правители бережно восстанавливали разрушенные средневековые замки. В некоторых случаях инициатива исходила от частных лиц. Значительных реставрационных работ потребовал главный замок Тевтонского ордена — Мариенбург. Немецкие государи не скупились на финансирование строительства новых замков, которые были призваны превзойти все средневековые образцы. Так, прусское правительство профинансировало возведение грандиозного замка Гогенцоллерн в Швабии (1850-67), однако и он померк перед словно вышедшим из волшебной сказки замком Нойшванштайн, строительство которого развернул в Альпах в 1869 году баварский король Людвиг II.

Формы, ранее свойственные исключительно церковной архитектуре, немецкие архитекторы с успехом применяли при строительстве сугубо светских зданий, каковы ратуши в Вене, Мюнхене и Берлине, а также протяжённый и в своём роде уникальный комплекс гамбургских верфей — Шпейхерштадт. В связи с превращением Гамбурга в главный порт Германской империи в этом городе велось особенно масштабное неоготическое строительство, включавшее возведение самой высокой в мире церкви — Николайкирхе (разрушена во время Второй мировой войны). Новые храмы нередко сооружались из неоштукатуренного кирпича в традициях кирпичной готики — таковы висбаденская Маркткирхе и Фридрихсвердерская церковь в Берлине.

Австро-Венгрия в своём восприятии неоготики следовала по пути других германских наций. Здесь острую конкуренцию неоготике составляли другие ретроспективные стили — неоренессанс и необарокко, хотя именно неоготика воскрешала в памяти средневековую мощь Священной Римской империи, наследниками которой видели себя австрийские Габсбурги. Следуя примеру других государств, они позаботились о завершении затянувшегося на шесть веков строительства пражского собора св. Вита. Из собственно неоготических проектов выделяются своими размахом и пышностью венская Вотивкирхе (1856-79) и здание Венгерского парламента в Будапеште (1885-94).

Неоготика во Франции и Италии

В романских странах на протяжении XIX века господствовали стили, укоренённые в классической традиции, — неоренессанс, необарокко и боз-ар. В престижной Школе изящных искусств преподавателям академической выучки было чуждо преклонение перед средневековым искусством, поэтому будущие архитекторы изучали преимущественно наследие античности и Ренессанса. По причине отсутствия собственных специалистов по неоготике для стилизации под готические соборы вновь возводимых зданий — напр., парижской базилики Сен-Клотильд (1827-57) — архитекторов приходилось приглашать из-за рубежа.

Во Францию неоготика пришла поздно и сразу получила ярко выраженную археологическую направленность. Роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1830) прозвучал гимном во славу средневековой архитектуры и призывом к сохранению её наследия. Предметом всеобщего внимания поначалу стал выведенный в романе собор. В дальнейшем речь шла, как правило, также не о строительстве новых зданий, а о реставрации шедевров французского средневековья, будь то Сен-Шапель, Мон-Сен-Мишель, грандиозное аббатство в Везле, древние укрепления Каркассона или горный замок Роктайад. К осуществлению практически всех реставрационных проектов приложил руку неутомимый Виолле-ле-Дюк, стремившийся довести даже недостроенные в средние века сооружения до последней степени завершённости.

В Италии неоготика также воспринималась именно как движение, направленное на реставрацию и завершение строительства великих памятников прошлых лет. Ещё Наполеон перед коронацией велел достроить грандиозный Миланский собор и пообещал выделить на это средства; работа над завершением дуомо растянулась до 1965 года. Самым крупным проектом итальянского неоготического движения стал объявленный в 1864 году конкурс на проектирование и возведение фасада величайшей сокровищницы чинквеченто — собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Одновременно достраивались фасады других незавершённых храмов — флорентийской базилики Санта-Кроче и Неаполитанского собора.

Неоготика в России

Русская псевдоготика конца XVIII — начала XIX вв. — это в значительной степени романтические фантазии на темы западного средневековья, которые отражают идеализированное представление заказчиков о средних веках как эпохе торжества христианства и рыцарских турниров. Первые в России попытки архитектурных стилизаций под готику относятся к 1770-м годам, когда Ю. М. Фельтен по заказу Екатерины II выстроил в диковинных для Петербурга формах Чесменский путевой дворец и церковь при нём, а В. И. Баженов по её заданию занялся проектированием обширной Царицынской усадьбы под Москвой.

В отличие от европейских коллег, русские стилизаторы, особенно в ранний период, редко перенимали каркасную системы готической архитектуры, ограничиваясь выборочным украшением фасада готическим декором вроде стрельчатых арок в сочетании с заимствованиями из репертуара нарышкинского барокко. В храмовом строительстве также преобладала традиционная для православия крестово-купольность. О глубоком понимании языка готических архитектурных форм говорить тут не приходится ввиду большой временной и пространственной дистанции, разделяющей новые постройки с их средневековыми прототипами.

Со второй половины XIX века псевдоготические фантазии уступают место усвоенным по западной литературе формам «интернациональной» неоготики, основным полем для применения которых в России становится строительство католических костёлов для прихожан польского происхождения. Таких храмов было построено множество на всём протяжении Российской империи от Красноярска до Киева. Как и в Скандинавии, архитекторы восточноевропейских костёлов предпочитали следовать традициям кирпичной готики. По заказам частных лиц иногда возводились сказочные фантазии с готическими элементами вроде декоративных башенок и машикулей — такие, как Ласточкино гнездо. В таких сооружениях верность средневековой традиции уступала место соответствию здания ожиданиям дилетанта-заказчика.

Источник

Неоготика

Неого́тика («новая готика») — наиболее распространённое направление в архитектуре эпохи эклектики, или историзма, возрождавшее формы и (в ряде случаев) конструктивные особенности средневековой готики. Возникло в Англии в 40-е годы XVIII века. Развивалось во многом параллельно с медиевистикой и поддерживалось ей. В отличие от национальных направлений эклектики (таких, как псевдорусский или неомавританский стили) неоготика была востребована по всему миру: именно в этом стиле строились католические соборы в Нью-Йорке и Мельбурне, Сан-Паулу и Калькутте, Маниле и Гуанчжоу, Рыбинске и Киеве.

В XIX веке англичане, французы и немцы оспаривали друг у друга право считаться родоначальниками готики, однако пальму первенства в возрождении интереса к средневековой архитектуре единодушно отдают Великобритании. В викторианскую эпоху Британская империя как в метрополии, так и в колониях вела огромное по размаху и функциональному разнообразию строительство в неоготическом стиле, плодами которого стали такие общеизвестные сооружения, как «Биг Бэн» и Тауэрский мост.

В России востребованность неоготики была ограничена придворными кругами и католическими общинами крупных городов, которые строили архитектурные капризы и костёлы, соответственно. В русскоязычной литературе для обозначения сдобренной национальными элементами неоготики употребляется термин «псевдоготика», так как подлинной готики на территории Древней Руси не существовало.

Содержание

Истоки

Подобно тому, как эпоха Просвещения воплотилась в формах архитектурного классицизма, неоготика отразила ностальгические устремления и индивидуалистические ценности пришедшей ей на смену эпохи романтизма. Интерес к средневековью, и особенно к средневековым руинам, в Англии пробудился ещё в середине XVIII века. Своего наивысшего воплощения он достиг в романах и балладах Вальтер Скотта, а также в специфическом жанре «готического романа». Подробнее о литературных аспектах неоготики см. Готическое направление в искусстве Нового времени.

«Римской» эстетике классицизма уже в конце XIX века патриотически и националистически настроенные романтики стали противопоставлять художественные вкусы «варварской», германско-кельтской Европы. В своём роде это было противопоставление разума и чувств, рационализма и иррационализма. Эта несовместимость римской эстетики и эстетики «варварской», то есть не римской, вызвала к жизни само название «готики». Как известно, название «готический» возникло в эпоху Ренессанса для обозначения архитектурного стиля, противоположенного в своей эстетике рациональному римскому строю. Готы, разрушившие Древний Рим, были для деятелей Ренессанса воплощением всего «варварского», что и определило выбор названия «варварского», не римского архитектурного стиля.

Возвращаясь к древнеримским идеалам, Ренессанс упорно видел во всем неримском печать «варварства», хотя с инженерной точки зрения готические соборы, несомненно, представляли большой шаг вперёд по сравнению с романскими соборами. Поэтому на рубеже XIX века, когда вслед за крахом Французской революции по Европе прокатилась волна разочарования классицистическим рационализмом и идеалами Просвещения, востребованной оказалась естественная (в руссоистском понимании), «природная» архитектура, предположительно сохранившая под покровом христианской догматики дух Европы, существовавшей до прихода на север Европы римлян.

Распространению неоготики в Европе способствовали сочинения писателей-романтиков. Шатобриан посвятил немало вдохновенных страниц готическим руинам, доказывая, что именно средневековое храмовое зодчество наиболее полным образом запечатлело «гений христианства». Местом действия и главным героем первого исторического романа на французском языке является готическое сооружение — Собор Парижской Богоматери. В викторианской Англии Джон Рёскин взволнованной, цветистой прозой обосновывал «нравственное превосходство» готики над прочими архитектурными стилями. Для него «центральным зданием мира» являлся Дворец дожей в Венеции, а наиболее совершенным из всех стилей — итальянская готика. Взгляды Рёскина разделяли художники-прерафаэлиты, черпавшие вдохновение в искусстве средних веков.

В англоязычной литературе неоготику называют «воскрешённой готикой» (Gothic Revival). Сравнительно недавно историки искусства стали задаваться вопросом, насколько правильно вообще говорить о воскрешении средневекового искусства в XIX веке, учитывая, что традиция готического зодчества в отдельных уголках Европы продолжала развиваться на протяжении XVII и XVIII вв. Более того, такие «продвинутые» архитекторы эпохи барокко, как Карло Райнальди в Риме, Гварино Гварини в Турине и Ян Блажей Сантини в Праге, питали глубокий интерес к т. н. «готическому ордеру архитектуры» и при достройке старинных монастырей умело воспроизводили готические своды. В интересах ансамблевости к готике прибегали и английские зодчие XVII века, напр., Кристофер Рен, построивший в оксфордском колледже Крайст Чёрч знаменитую «башню Тома».

Ранняя британская неоготика

Хорас Уолпол, автор первого готического романа, не только поместил его действие в средневековом замке Отранто, но и пожелал иметь нечто подобное в качестве загородной виллы. В 1748 году он приобрёл поместье Строберри-хилл под Лондоном с тем, чтобы придать его интерьерам вид макабрической старины. Часть поместья, впрочем, была оформлена в стиле рококо, и такое соседство создавало готическим интерьерам усадебного дома репутацию вычурного архитектурного каприза наподобие более раннего увлечения «китайщиной». Примеру Уолпола последовали и другие аристократы, в частности, герцог Аргайл, стилизовавший под средневековый замок своё шотландское поместье Инверари; в разработке проекта принимал участие брат Роберта Адама, Уильям.

Подлинный расцвет английской готики наступает в конце XVIII века в связи с разочарованием англичан во французских идеалах и поисками национального архитектурного стиля. Сын лондонского мэра, Уильям Бекфорд, в 1795 году начал в Уилтшире строительство внушительного поместья Фонтхилл-эбби с восьмиугольной 90-метровой башней, которая трижды обрушивалась за 30 лет. Усадьба Бекфорда произвела неизгладимое впечатление на современников, и слава о ней облетела всю Европу. Вскоре после смерти владельца башня в очередной раз обвалилась, и здание было снесено. Его непростая строительная история свидетельствует о несовершенном понимании архитекторами начала XIX века конструктивных особенностей средневековой готики.

Фонтхилл-эбби подводит черту под периодом, когда неоготика была лишь данью моде со стороны узкого круга аристократов, а элементы готического декора (как, например, стрельчатые арки) наносились на палладианские по сути здания вопреки структурной логике. Зодчие эпохи Регентства обращали пристальное внимание на архитектуру английских готических соборов. Освоение полученных знаний позволило мастерам викторианской эпохи превратить неоготику в универсальный архитектурный стиль, в котором возводились не только церкви, но и здания самой разной функциональной направленности — ратуши, университеты, школы и вокзалы. В этом т. н. «викторианском стиле» застраивались в XIX веке целые города.

Викторианская неоготика

Неоготика была «официально» признана национальным стилем викторианской Англии, когда после разрушительного пожара здание Британского парламента было в 1834 г. поручено отстроить известному знатоку и энтузиасту неоготики, Огастесу Пьюджину. Возведённый Пьюджином в содружестве с Чарльзом Барри новый Вестминстерский дворец стал визитной карточкой стиля. Вслед за резиденцией парламента неоготический облик стали приобретать Королевский судный двор и другие общественные здания, ратуши, вокзалы, мосты и даже скульптурные мемориалы, как, напр., Мемориал принца Альберта. В 1870-е гг. обилие неоготических построек в Британии уже позволяло публиковать увесистые обзоры по истории этого стиля.

Победное шествие неоготики по колониям Британской империи раскидало здания в этом стиле по всему Земному шару. Неоготическими храмами, в частности, изобилуют Австралия и Новая Зеландия.

Во II-й половине XIX века Общество искусств и ремесел и Общество в защиту древних зданий, возглавляемые видным прерафаэлитом Уильямом Моррисом, поставили на повестку дня вопросы о возрождении свойственной средневековью целостности художественного восприятия. Моррис и его сторонники стремились воскресить не только и не столько внешний вид средневековых зданий, сколько их любовное наполнение предметами декоративно-прикладного искусства ручной работы («Красный дом» Морриса, 1859). Как раз этого единства и не хватало крупным викторианским проектам вроде вокзалов и торговых центров: «колпак» из дробного готического декора, как правило, надевался на современные стальные конструкции. За средневековым фасадом часто скрывалась ультрасовременная «начинка» из продуктов промышленной революции, причём этот диссонанс характеризует период эклектизма не только в Англии (ср. перекрытия В. Г. Шухова в московском ГУМе).

Неоготика в Северной Америке

В США отношение к неоготике поначалу было настороженным, отчасти по причине сохранявшегося антагонизма с прежней метрополией, а отчасти потому, что Томас Джефферсон и другие отцы-основатели считали наиболее подходящей архитектурой для республики-наследницы античных идеалов свободы не готику, а палладианство и неогрек. Нью-йоркская церковь Троицы (1846) свидетельствует о том, что в половине XIX века американцы ещё только начинали осваивать язык неоготики. Гораздо более уверенно исполнен в подражание храмам средневековой Европы католический собор Святого Патрика в том же городе (1858-78).

Неоготика в Центральной Европе

Раньше, чем в других странах континентальной Европы, неоготику «распробовали» англоманы в различных государствах, составивших впоследствии Германию. Князь крошечного Анхальт-Дессау повелел в качестве каприза построить в своём «парковом королевстве» близ Вёрлица готический домик и церковь. Ещё раньше, при строительстве Потсдама, прусский король Фридрих II распорядился придать монументальный средневековый облик Науэнским воротам (1755). Однако, как и в Британии, эти примеры немецкой неоготики XVIII века единичны.

Всплеск немецкого национального чувства в период романтизма и особенно после революции 1848—1849 годов вылился в движение, направленное на завершение «долгостроев» средневековья и, в первую очередь, Кёльнского собора — одного из самых масштабно задуманных зданий средних веков. В 1880 году, когда строительство собора завершилось, при высоте в 157 метров он стал самым высоким зданием мира. Через несколько лет его рекорд побила другая достроенная церковь — 161-метровый Ульмский собор. Несколько раньше был очищен от позднейших наслоений важнейший памятник баварской готики — собор в Регенсбурге.

По примеру англичан немецкие правители бережно восстанавливали разрушенные средневековые замки. В некоторых случаях инициатива исходила от частных лиц. Значительных реставрационных работ потребовал главный замок Тевтонского ордена — Мариенбург. Немецкие государи не скупились на финансирование строительства новых замков, которые были призваны превзойти все средневековые образцы. Так, прусское правительство профинансировало возведение грандиозного замка Гогенцоллерн в Швабии (1850-67), однако и он померк перед словно вышедшим из волшебной сказки замком Нойшванштайн, строительство которого развернул в Альпах в 1869 году баварский король Людвиг II.

Формы, ранее свойственные исключительно церковной архитектуре, немецкие архитекторы с успехом применяли при строительстве сугубо светских зданий, каковы ратуши в Вене, Мюнхене и Берлине, а также протяжённый и в своём роде уникальный комплекс гамбургских верфей — Шпейхерштадт. В связи с превращением Гамбурга в главный порт Германской империи в этом городе велось особенно масштабное неоготическое строительство, включавшее возведение самой высокой в мире церкви — Николайкирхе (разрушена во время Второй мировой войны). Новые храмы нередко сооружались из неоштукатуренного кирпича в традициях кирпичной готики — таковы висбаденская Маркткирхе и Фридрихсвердерская церковь в Берлине.

Австро-Венгрия в своём восприятии неоготики следовала по пути других германских наций. Здесь острую конкуренцию неоготике составляли другие ретроспективные стили — неоренессанс и необарокко, хотя именно неоготика воскрешала в памяти средневековую мощь Священной Римской империи, наследниками которой видели себя австрийские Габсбурги. Следуя примеру других государств, они позаботились о завершении затянувшегося на шесть веков строительства пражского собора св. Вита. Из собственно неоготических проектов выделяются своими размахом и пышностью венская Вотивкирхе (1856-79) и здание Венгерского парламента в Будапеште (1885-94).

Неоготика во Франции и Италии

В романских странах на протяжении XIX века господствовали стили, укоренённые в классической традиции, — неоренессанс, необарокко и боз-ар. В престижной Школе изящных искусств преподавателям академической выучки было чуждо преклонение перед средневековым искусством, поэтому будущие архитекторы изучали преимущественно наследие античности и Ренессанса. По причине отсутствия собственных специалистов по неоготике для стилизации под готические соборы вновь возводимых зданий — напр., парижской базилики Святой Клотильды (1827-57) — архитекторов приходилось приглашать из-за рубежа.

Во Францию неоготика пришла поздно и сразу получила ярко выраженную археологическую направленность. Роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1830) прозвучал гимном во славу средневековой архитектуры и призывом к сохранению её наследия. Предметом всеобщего внимания поначалу стал выведенный в романе собор. В дальнейшем речь шла, как правило, также не о строительстве новых зданий, а о реставрации шедевров французского средневековья, будь то Сент-Шапель, Мон-Сен-Мишель, грандиозное аббатство в Везле, древние укрепления Каркассона или горный замок Роктайад. К осуществлению практически всех реставрационных проектов приложил руку неутомимый Виолле-ле-Дюк, стремившийся довести даже недостроенные в средние века сооружения до последней степени завершённости.

В Италии неоготика также воспринималась именно как движение, направленное на реставрацию и завершение строительства великих памятников прошлых лет. Ещё Наполеон перед коронацией велел достроить грандиозный Миланский собор и пообещал выделить на это средства; работа над завершением Дуомо растянулась до 1965 года. Самым крупным проектом итальянского неоготического движения стал объявленный в 1864 году конкурс на проектирование и возведение фасада величайшей сокровищницы чинквеченто — собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Одновременно достраивались фасады других незавершённых храмов — флорентийской базилики Санта-Кроче и Неаполитанского собора.

Неоготика в России

Русская псевдоготика конца XVIII — начала XIX вв. — это в значительной степени романтические фантазии на темы западного средневековья, которые отражают идеализированное представление заказчиков о средних веках как эпохе торжества христианства и рыцарских турниров. Первые в России попытки архитектурных стилизаций под готику относятся к 1770-м годам, когда Ю. М. Фельтен по заказу Екатерины II выстроил в диковинных для Петербурга формах Чесменский путевой дворец и церковь при нём, а В. И. Баженов по её заданию занялся проектированием обширной Царицынской усадьбы под Москвой.

В отличие от европейских коллег, русские стилизаторы, особенно в ранний период, редко перенимали каркасную систему готической архитектуры, ограничиваясь выборочным украшением фасада готическим декором вроде стрельчатых арок в сочетании с заимствованиями из репертуара нарышкинского барокко. В храмовом строительстве также преобладала традиционная для православия крестово-купольность. О глубоком понимании языка готических архитектурных форм говорить тут не приходится ввиду большой временной и пространственной дистанции, разделяющей новые постройки с их средневековыми прототипами.

Со второй половины XIX века псевдоготические фантазии уступают место усвоенным по западной литературе формам «интернациональной» неоготики, основным полем для применения которых в России становится строительство католических костёлов для прихожан польского происхождения. Таких храмов было построено множество на всём протяжении Российской империи от Красноярска до Киева. Как и в Скандинавии, архитекторы восточноевропейских костёлов предпочитали следовать традициям кирпичной готики. По заказам частных лиц иногда возводились сказочные фантазии с готическими элементами вроде декоративных башенок и машикулей — такие, как Ласточкино гнездо. В таких сооружениях верность средневековой традиции уступала место соответствию здания ожиданиям дилетанта-заказчика.

Источник